ОНА
Дождь. Унылый, серый дождь. Тяжелые холодные капли падают на землю и разбиваются, подобно японским камикадзе. Во имя какой идеи они погибают, разлетаясь при ударе о твердую землю на множество мелких капелек, нам никогда не понять. Кап, кап…. Одна за одной, холодные осенние капли падают на серый асфальт перрона, образуя маленькие лужицы.
«На пятый принимаем маневровый, путейцы и механики на не четном районе будьте осторожны» - система динамиков разносит по всей станции неразборчивый крик диспетчера. Через пару минут по пятому пути неспешно громыхая, проезжает зеленый, маневровый тепловоз с надписью «Единая Россия», сделанной синей краской на борту локомотива. Дань времени, раньше на паровозах были красные флаги с надписями типа «Вперед к коммунизму». Сейчас и паровозов уже нет, нет и того энтузиазма. Название главной политической партии страны на видавшем виды тепловозе вызывает разве что усмешку.
Для стайки голубей дождь не помеха. Они гордо скачут по перрону, высматривая крошки, просыпанные пассажирами семечки или еще что-то съедобное. На них внимательно смотрит, думая о чем-то своем, немолодой мужчина в черной милицейской куртке, с жетоном «ППСМ» на правой груди. Он вышел встречать электричку, которая, очевидно застряла где-то на подъездных путях в сетях десятков семафоров. Но он ждет – это его работа. Смотреть, как выходят и заходят пассажиры, уйдет электричка, уйдет и он. Чтобы через двадцать, а может тридцать минут выйти встречать следующий поезд. И так сутки, потом двое отдыха. Потом опять сутки, потом…. Так неделю за неделей, месяц за месяцем, год за годом. А там выслуга лет, пенсия на которую не проживешь, возможно, подработка сторожем или охранником (есть ли разница?) и в конце участок земли, ровно два на два метра.
Чуть поодаль, там, где кончается перрон, на мокрой лавке спит дурно пахнущий человек. Когда он мылся в последний раз? Давно, когда-то очень давно, в другой жизни. Знакомитесь – Дмитрий Павлович Сергиенко – бывший интеллигентный человек. Для своих бомж Палыч. Был когда-то у Палыча дом, жена, дочь, должность в горкоме партии. В той, до вокзальной жизни. Как оказался здесь не любит рассказывать, да это и мало кому интересно. Теперь у него новая жизнь – привокзального бомжа на узловой станции СВЖД, новый дом – картонная коробка недалеко от серого барака с вывеской НГЧ-5 и мечта – заснув на мокрой скамейке уже не когда не проснуться.
Недалеко от Палыча, прямо на земле лежит ободранная сука Люська. Помесь лайки непонятно с кем еще. Так и всплывает в памяти бессмертный герой Булгакова – «Эх согрешила все-таки моя бабушка с водолазом, согрешила». У Люськи три ноги – итог печальной встречи с товарным составов. Ее в отличие от путейцев и механиков нечетного района о передвижениях подвижного состава никто не предупреждает. Была когда-то другая жизнь и у нее. Добрая хозяйка, своя будка во дворе покосившегося маленького домика. Но старенькая хозяйка отдала богу душу, а наследникам старая сука мало была нужна. Она же не дом, не земля, которую можно продать. Вот и показали Люське на ворота, а для верности пнули в область филейной части резиновым сапогом. Вот и доживает она свой век в компании с бомжем Палычем.
«Уважаемые пассажиры! Электропоезд № 65854, сообщением Нижний Тагил – Егоршино – Свердловск, прибывает на первую платформу, второй путь. Будьте внимательный и осторожны. Электропоезд….» - голос диспетчера уже совсем не быстрый, внятный, даже уважительный.
Юрий выплевывает сигарету и берет в руки стоящую рядом сумку. Грязная, обшарпанная электричка медленно подходит к платформе и замирает, открыв двери. Юрий заходит в вагон, и садиться на первой попавшееся место. Напротив него сидит девушка (может быть, поэтому это место и стало «первым попавшимся»?). Ей лет двадцать, а может чуть больше, а быть может и восемнадцать. Разве это важно?! Она затуманенным взглядом смотрит в окно, лишь на секунду отведя глаза, чтобы осмотреть своего нового попутчика. Он ей не интересен, взгляд опять устремлен в окно.
- «Осторожно двери закрываются. Следующая станция «Красные орлы»» - уставший голос машиниста, последние слова заглушает лязг закрывшихся дверей.
Капли падают и скользят по грязному окну электрички. Наверное, его мыли в последний раз, когда бомж Палыч работал в горкоме, а сука Люська бегала беззаботным щенком. За этим грязным от жизни и времени окном пробегают поля, переезды, сложенные штабелем вдоль рельсов шпалы. Их толи хотят пустить на замену тем, которые уже есть, толи наоборот достали из земли, но забыли убрать. Юрию все это не интересно, он сморит на свою попутчицу.
Зеленые глаза, какого-то мутно болотного цвета. Аккуратный носик, слегка подкрашенные черной тушью реснички. Алые губы, со стертой от долгой поездки помадой. Черные волосы, свисающие до плеч, небрежно распушены. В ушах два белых наушника, с отходящими от них проводками, теряющихся где-то внутри потрепанной джинсовки. Какую музыку она слушает? Возможно Дима Билан, или подобная гомосятина. А возможно в нежные ушки льется что-то более серьезное – Кипелов, Самойлов, Шнуров…. А быть можно там просто аудиокнига, или молодежная радиостанция.
Юра вытягивает ноги и случайно (?) задевает кончиком своего грязного ботинка, украшенного логотипом фирмы «Найк», миниатюрный кроссовок, надетый на миниатюрную ножку сидящей напротив девушки.
- «Простите!»
Она лишь молча равнодушно кивает и вновь отворачивается к окну. За окном все тот же пейзаж – Россия. Осенью, в дождь, в заштатной, полупустой электричке это чувствуется как никогда. Россия. Грязная, немытая, неухоженная, но великая Россия. Именно великая, не единая. Единая Россия – красивый, но пустой слоган, придуманный толстыми политтехнологами которые некогда не окажутся в холодной, обшарпанной электричке, на исходе осеннего дня. Которые никогда не увидят настоящую Россию. Нет, она не единая. Она разобщенная, разная и от того Великая.
Девушка лет двадцати, а может чуть меньше или чуть больше. Русская девушка, уставшая, растрепанная и от того прекрасная. Никакие вечерние платья, сшитые голубоватыми Кутюрье и одетые на худощавых моделей, напоминающих не женщин, а ходячие пособие из кабинета биологии сельской школы, никогда не сравняться с потертой джинсовкой сшитой китайскими умельцами и купленной за триста рублей на китайском же рынке, одетой на растрепанную девушки из вагона обшарпанной электрички.
«Станция Березит» - бубнящий голос машиниста.
Девушка встает, берет сумку из-под ног и медленно направляется в сторону тамбура. Юрий видит в окно как его попутчица все также медленно идет по платформе, потом спускается по лесенке… Электричка трогается и уносит его дальше.
Он не знал ее имени, не знал возраста. Не знал ее саму еще три часа назад. Он не когда не видел ее до этого, и некогда не увидит вновь. Он не когда не узнает, что ее звали Юля, что ей было двадцать два, что ее брат был наркоманом. Что в ее черной сумке было два килограмма героина. Что через три часа после их расставания ее жизнь оборвалась…
Всего этого он не узнает. Для него это была ОНА – случайная попутчица, запавшая в душу на пару часов.
5 июля 2010 года.
Это в чем-то документалистика. Много приходится бывать в посл. время в близи вокзала и вообще ж/д дороги. Вот и понаблюдал! Но история конечно вымышленная.
)
